Платонические
чувства №3: «Чудеса случаются».
Платон Беседин, специально для
«Стильного Севастополя».
Здравствуйте!
«Платонические чувства»
продолжают представлять фильмы и книги, заслуживающие вашего внимания. Чтение и
хорошее кино спасают! И это самая упрямая вещь на свете. А говорить сегодня
будем о чудесах и спасении, или чудесах спасения, как кому больше нравится.
Берегите своё время: смотрите и
читайте с умом!
Что
читать?
Что
смотреть?
Александр Прошкин
«Чудо».
Следуйте за Платоном, как Алиса за Кроликом... :)
Андрей Ткачёв «Письмо к Богу»
Как говорит один мой знакомый
психиатр, пожалуй, лучший в Киеве, конец света - это не полная деструкция, а смена,
переворот климата, ареалов, ценностей, наконец. Когда чёрное станет белым, а
вода обратится в пламя. Если это так, то в предсказаниях майя есть смысл.
И в этом сдвинувшемся, будто у
Стивена Кинга в «Тёмной башне», мире весьма любопытно наблюдать, как люди
реагируют на православный контекст. Например, на вопросы вроде «Вы читали
Серафима Саровского?» или «Что вы думаете о книге «Человек – раб дьявола»
Иоанна Кронштадского?». Краснеют, морщатся, удивляются, хихикают, но почти всегда
ведут себя так, будто ты спросил о чём-то постыдном.
Предложить прочесть
православную книгу – риск быть непонятым. И это в век, когда книжицы вроде
«Пособие для начинающей ведьмы» или «Сатанизм для чайников» продаются на каждом
углу, не говоря уж об опусах по фен-шую, заговорам, колдовству. Между тем, вся русская
литература вышла из монастырей и храмов, а чтение православных книг было
основой любого воспитания. Не говоря уж об авторах религиозных, вроде Лескова
или Достоевского (хотя сложно найти русского писателя 18-19 вв., не
поднимающего духовных вопросов).
В Украине, используя термин
Павла Басинского, из «православных бестселлеров» можно выделить книги протоирея
Андрея Ткачёва. Наиболее программная из них – «Письмо к Богу».
Об Андрее Ткачёве я впервые
услышал на курсах писательского мастерства. Нам рекомендовали его к прочтению
вместе с Ремарком, Довлатовым и Хемингуэем. Начав чтение «Письма к Богу», я
понял, почему. Читал его всю ночь, не отрываясь, словно стал свидетелем чуда.
«Письмо к Богу», прежде всего,
прекрасный текст. Яркий, самобытный, ёмкий. Короткими, точными фразами, едва ли
не каждая афоризм, Ткачёв доносит до читателя то главное, о котором нам вдруг
запретили говорить. Хотя подчас было бы неплохо, если бы диктор, прочитав весь
список произошедших кошмаров, в конце выпуска новостей сказал: «Помолитесь,
потому что завтра вы можете не проснуться».
В советское время почти все хозяйки
имели календарь, в котором были записаны советы и правила на каждый день. Там
было всё: рецепты, приметы, методы лечения, дни именин, пословицы, поговорки,
народные мудрости. Эпоха прошла, а вместе с ней превратились в прах и календари.
«Письмо к Богу», сборник коротких рассказов и эссе, мог бы стать спасительным
календарём нового времени. Потому что в каждом письме Ткачёва рецепт и ответ на
самые главные, на самые сложные вопросы.
Такие книги читать обязательно.
Потому что чудо притягивается к чуду, будьте уверенны.
«Чудо».
О чудесах сегодня не говорят.
Моветон, знаете ли. Потому что если о них все начнут говорить, то пропадёт
ощущение уникальности. А чудо всегда должно быть уникально, иначе это не чудо,
а обычное явление. Однако замалчивать чудеса не стоит.
Та же история и с настоящим
кино: важно соблюсти баланс между доступностью и глубиной, интеллектуальностью
и снобизмом, не закармливая зрителя «жвачкой», но и не шокируя артхаусным сюром
для избранных.
Фильм «Чудо», удостоенный на
Московском кинофестивале специального приза за режиссуру, из разряда тех, в
которых соблюдено правило «золотой середины». Кино это доступное, понятное, о
жизни, из которой все мы вышли. В нём нет пространных диалогов и
фантасмагорических сцен из серии «это не режиссёр слишком умный – это ты
тупой». Актёры, снявшиеся в «Чуде», (Константин Хабенский, Сергей Маковецкий)
известны и любимы многими. Однако тематика фильма для нынешнего времени
необычна, неконъюнктурна, потому что, как говаривал герой одного романа,
«мораль – у нас атавизьм».
В основе фильма - реальная
история, получившая название «Стояние Зои» и случившаяся в 1956 году в
Куйбышеве (нынешняя Самара) с девушкой Зоей. В фильме действие происходит в селе
Гречанске, а в центре событий, хотя данное словосочетание тут несколько
трагикомично, оказывается живущая с матерью Татьяна (её играет дебютантка Мария
Бурова). И мать, и дочь не верят в Бога, но в углу избы стоят иконы. И вот
вечером Татьяна, ожидая коммунистически сознательного жениха из города,
приказывает матери убрать их. Та, запуганная мужеподобной дочерью, поступает,
как ей велели. Остаётся лишь икона Николая Чудотворца, потому что возлюбленного
дочери зовут Николай.
Вечером Татьяна собирает в избе
компанию, а мать, чтобы не мешала, выгоняют на улицу. Гости выпивают, танцуют,
обнимаются. Но Николая всё нет. И тогда Татьяна, не дождавшись жениха,
оставшись без пары, решает танцевать с другим. Также с Николаем. Только с Чудотворцем.
А во время танца она застывает с иконой.
Сдвинуть Татьяну не получается. Проломить пол тоже. Дом берут под стражу, мать
сходит с ума, а Татьяна стоит истуканом посреди комнаты, и лишь слабое дыхание
– свидетельство её жизни.
Описать чудо послан журналист
«Волжского вестника» Николай, «склеивший» в свой прошлый приезд ту самую
Татьяну. Он, конечно, женат.
Ну а далее в фильме начинается
сущий вертеп. Сначала расследовать дело приезжает уполномоченный по религиозным
вопросам, а чуть позже в Гречанске появляется
сам Никита Хрущёв. Тут надо отдать должное блестящему сценарию писателя
Юрия Арабова.
Герои и быт – свидетельства той
страшной эпохи, нерв которой блестяще передан в фильме. Серые, мрачные образы мира
материального контрастируют со светлыми, яркими красками мира духовного. За это
режиссёру Александру Прошкину отдельное спасибо, потому что о духовном у нас в
кино говорить не принято. Могут и
засмеять.
Правда, фильм снят так, что
если и придерёшься, то себе в минус. Фильм нельзя назвать канонически
православным, как, например, «Остров». Он ничего не пропагандирует и не
развешивает ярлыков. В нём показан стык божественного и мирского, которые,
отражая (ибо «что наверху, то и внизу»), но в то же время, подавляя друг друга,
сталкиваются между собой в единственной точке. И тогда происходит чудо, несущее
не обязательно свет, но прозрение. «Бог не ангел: он просто такой, как он
есть…» Главное же чудо истории заключается даже и не в стоянии, а в
преображении человека.
После просмотра фильма
Александра Прошкина понимаешь, слава Богу, что не только анально-оральными
«Яйцами судьбы Ржевского и Наполеона», живёт российское кино; оно может быть
разным. Например, таким как «Чудо»: глубоким, смысловым, ставящим зрителю
вопрос: «А с кем мы танцуем в это смутное время? И стоит ли нам танцевать в
принципе?».
